Получается, за последние месяца два я первый раз руковожу отрядом. Ну, самостоятельно. Как появился Соловьев, так я вроде ждал его, сразу полномочия передал. Хороший парень, Петя этот. Опыта командования у него нет, конечно, ни хрена, вот и лезут косяки со всех сторон, но ничего, дело это наживное. И посоветоваться никогда не считает лишним. Да мне и не жалко опытом поделиться, для хорошего человека. Плохо, конечно, что заберут его скоро, с таким бы воевать и воевать. Вот и про удачу свою он как бы в шутку говорит, а чувствуется — есть она. И то, что его тогда в подворотне по голове приложили, и то в хорошее переросло. Сколько народу спас! Это если даже про сына Иосифа Виссарионовича не говорить.

Да вот возьми хоть венгра этого — на дурика поймали, а он еще и за нас оказался. Эх, вот сегодня как раз фарт нужен как никогда. А то народ скоро кору с деревьев обдирать начнет и жевать, прямо как в лагере этом. Да нет, не похож Юлик на предателя. По любому его хлопнуть успею с заднего сиденья. Не совсем же он дурак, чтобы вот так под пулю ложиться.

А я не стесняясь парабеллум перезарядил, патроны поменял, еще и приговариваю, мол, надо бы новые вставить, а то мало ли, вдруг отсырели. А он и ухом не повел. Сидит, рассказывает про то, как в детстве чуть не упал в Дунай с какого-то цепного моста. Такой обычный треп, будто мы сидим где-то за рюмкой чая, а не едем грабить фашистский склад. Не может же быть, чтобы к нам подослали такого хладнокровного агента, да еще и подгадали под тот момент, когда наши упокоят их приспешников. Так что я успокоился окончательно и просто сидел, и ждал, пока мы доедем.

А ехать в этой машинке — одно удовольствие. «Опель-капитан» называется модель. Идет ровно, мягко, будто на диване в своей квартире сидишь, а не по грунтовке трясешься. Даже Вова Гарбузов, водила наш, разобрался с управлением за десять минут каких-то. Но мандраж все равно берет — ведь второго шанса может и не быть. Потому что охраняются фашистские запасы покруче железнодорожных мостов и прочих стратегических объектов. Хотя и силами венгерских гонведов. Тут надо сработать так, чтобы потом не было мучительно больно. Да не за бесцельно прожитые годы, как в книжке, а когда тебе в жопу кочергу раскаленную засунут, чтобы рассказывал быстро и без утайки.

Это только у комиссаров на политинформации наши герои спокойно переносят досадные моменты, когда им молотком пальцы дробят или коловоротом зубы высверливают. И поют при этом революционные песни. А мне попадаться не хочется. Я, наверное, и до сверла во рту не дотерплю. Так что и это надо иметь в виду, чтобы случись какая неприятность, успеть последний выстрел сделать. А зачем тогда командиру пистолет выдают? Вот для него, последнего шанса.

Ну вот, за думами и не заметил, как доехали. Склады показались из-за поворота. Основательно построенные, сразу видно: старая работа, не тяп-ляп. По словам местных товарищей, раньше здесь была контора «Заготзерно», а до советской власти — каких-то мироедов склады. Короче, место с историей. Так, вышку одну только поставили, недоработочка с их стороны. И стоит там боец расслабленный, покуривает, будто не во вражеском окружении, а у тещи на блинах.

А ворота заперты. Серьезная преграда, не из горбыля на трех гвоздях, сразу видно — на века. И даже охочие до всего крестьяне не утащили их во время революции и последующего разгула. Подъехали, встали. Из калитки высунулся фельдфебель, что-то пролопотал, но вполне мирно. Козырнул даже. Сидящий на переднем сиденье Майор ответил, тоже на венгерском, показывая на воителя. Объяснил, видно, куда старый делся. Местные ворота открыли и быстренько начали растаскивать подвижные заграждения и поднимать шлагбаум. Похоже, они тут боятся только тех, кто по дороге приехать может. Наворотили баррикаду целую. Ну, а дальше — дело техники. Мы первые во двор заехали, конечно же, а грузовик — за нами. Вроде как капитан добыл неимоверное количество провианта, аж напрокат транспорт пришлось брать.

Ну и посыпался из кузова… десант наш. Молодцы, отлично сработали! Опасочка была, конечно — примеряли всё по рассказам, «вот до вышки метров пятьдесят, а казарма — тут в углу, шагов тридцать». Оно, конечно, когда есть возможность хоть на похожем объекте потренироваться, всегда спокойнее, а тут сплошной экспромт.

На вышке парень решил не выпендриваться. Оно ему надо: только моргнул, а тебе в организм из двух карабинов целятся. Тут лучше лапки кверху и на землю спуститься. Ну, а возле ворот ребята, пока свою баррикаду на место перетаскивали, под дулом пулемета оказались.

Заковыка у казармы случилась, кто-то там решил геройствовать и начал заполошную стрельбу. Дурак, что сказать. Даже не подумал о гранатах. А они ведь иногда летают. Поломало храбрецу ногу, посекло брюхо, лежит теперь, помирает. А вел бы себя спокойно, живой остался. За то, что склад проворонили, медаль бы, конечно, не дали, так не в наградах счастье, а в том, когда их вручают не посмертно.

Короче, сдались гонведы. Поняли, что живым лучше. Итого, в активе у нас: склад с продовольствием, оружие стрелковое с кой-каким боеприпасом, сани с лошадками — три штуки, полуторка советская, на ходу — одна. Вражеский солдат мертвый — тоже один, тридцать семь пленных. В пассиве — боец Игнатов, который при десантировании из кузова упал и разбил лицо. А также сломал себе нос и потерял три передних зуба.

Нагрузились мы самое не могу. Даже в опель насовали так, что тот еле с места тронулся. Хорошо нам венгерские парни подсобили, прямо как себе всё носили и грузили. Ну да, побыстрее же надо. Склады хоть и на окраине, а стрельбу и разрыв гранаты услышать могли. А нам зачем лишнее внимание? Вот и я так думаю.

Пленных согнали в погреб и хорошенько заперли дверь. Кто-нибудь потом откроет. Я бы, конечно, им пару гранат на прощание бросил, но Юлий просил земляков по возможности не обижать. Ладно, один хрен, им теперь в штрафную роту всем коллективом.

А когда мы выбрались уже на дорогу, никого при этом не встретив, я окончательно поверил в то, что командирова удача и с нами. Потому что начался снежок, вроде и легенький, но с ветерком, поземочкой небольшой. Вряд ли через пол часа по такой погоде кто-то сможет понять куда мы поехали.

Глава 17

Если честно, я вот эти все подсмотрел-подслушал не очень люблю. Для дела если, то да, тут сам отличился не раз. А вот так, для праздного любопытства, кто с кем, сколько раз и зачем — я пас. А вот вляпался по самое не могу. И перед товарищами неудобно, хотя они зла на меня не держали.

Виной всему какая-то ерунда, попавшая мне в сапог. Да так неудачно, что я идти не мог. Вроде и осталось пара шагов всего до крыльца, а вот остановился, чтобы вытряхнуть помеху. И как раз под окном нашей со Стариновым палаты. Хоть и выздоровели вроде, а всё продолжали полушутя эту комнатку между собой так называть.

Пока стащил обувку, опираясь о подоконник, слышу, как через приоткрытую форточку разговаривают Старинов и Базанов. Причем беседа официальная вроде, судя по тону, и только началась.

— Ты пойми, Иван Федорович, я ведь не для того спрашиваю, чтобы материалы собирать. Я сам считаю, что Соловьев — очень хороший командир.

— Ну, насчет очень хорошего командира, это ты, товарищ Старинов, погорячился, — отвечает Базанов. — Опыта маловато пока. Но он имеет качество, которое отличает его от нас всех.

— Это какое же? — слышу, Илья Григорьевич заинтересовался. Да и мне тоже любопытно стало.

— Удача. Фарт, если хочешь, — торжествующе заявил Базанов.

Ну, и начал травить про взрывы в Киеве, побег из лагеря и прочие наши похождения. И везде подводит к тому, что если бы не я со своей везучестью, то всех бы давно похоронили и забыли как звать.

Бывает такое: как втемяшит кто какую идею себе в голову, так и подгоняет под это дело теории всякие. А на войне насчет удачи был пунктик. У всех, наверное. Жить хочется, вот и придумывают обереги, приметы появляются как грибы после дождя. Ну, и легенды про ребят, которых пули не берут, само собой. Вот и Иван Федорович мимо этого не прошел. Хотя и Кирпонос, помнится, тоже, нет-нет, а про это дело вспоминал.